БОРИС БОРИСЫЧ ТОЛСТОЙ

Феномен Бориса Гребенщикова с трудом поддается осмыслению, хотя попытки делались неоднократно — и журналистами, и экспертами, и даже самим БГ. Еще одну попытку, довольно своеобразную, предпринял Виктор Тихомиров в начале этого года. Он снял фильм под названием "Лев Толстой", где главную роль играет Борис Борисович. Тихомиров хоть и митек, но человек серьезный и положительный. Он известный художник, прозаик и режиссер. В его планы не входило прикалываться над Толстым. Тогда зачем? Зачем было снимать БГ в образе Льва Николаича? Я встретился с режиссером и спросил, как появилась у него эта безумная мысль

— Идея, - ответил Тихомиров, – появилась у меня на бегу. Дело в том, что я собираюсь жить до ста четырех лет. И каждое утро совершаю пробежки в парке Лесотехнической академии. Как-то задумался о великих людях, о критериях великости, о переходе количества в качество. И пришел мне на ум БГ. У Толстого полки сочинений стоят, у Гребенщикова не меньше пластинок. Я видел в одном магазине метровую полку, сплошь уставленную творениями "Аквариума" и Бориса. Сейчас таких плодовитых людей – единицы. Как Толстой в XIX веке.

— Ну да, отовсюду слышно: не пишется, не сочиняется, кризис, нету идей...
— Просто люди не могут сосредоточиться. Очень много отвлекающих факторов, и в первую очередь – телевизор, от которого отказаться совершенно не хватает силы воли. Да мало ли соблазнов и искушений... Я не думаю, что Гребенщиков ведет исключительно монашеское существование. Но он справляется со скоростью жизни и с ее искушениями.

— Виктор Иванович, а давно вы знаете Бориса Борисыча?
— Лет двадцать – это как минимум. И могу сказать, что за это время он мало в чем изменился.

— За двадцать лет человека можно узнать "от и до". Даже такого загадочного, как БГ.
— Но ведь любое знание относительно. Я себя-то самого плохо знаю, хоть и написал много автопортретов. Можно лишь, как говорит мой друг Шинкарев, приблизиться к объекту на расстояние, с которого лучше видно. Подойдя на это расстояние, я понял, что Гребенщиков смертельно боится пошлости. Люди, делающие с ним передачи и интервью, очень хотят самовыразиться, а не показать БГ, как он есть. Все хотят опустить его до своего уровня, сказать: "Вот мы с Борисом Гребенщиковым..." Но к чести Бориса он редко попадает в такие ловушки. Когда к нему обращаются, он идет навстречу пожеланиям трудящихся и делает то, что просят. А самого себя оставляет себе, самого себя у него никто не просил. Потому и решил я подать Гребенщикова через великого человека, творца. Образ Толстого – самое чистое на сегодня представление о Борисе. Самое чистое, ясное и прозрачное.

— Значит, Толстой и БГ — фигуры равновеликие?
— Может, мы так испортимся через какое-то время, что нам Гребенщиков будет плох, а Лев Толстой и того хуже. Все может случиться, но на сегодняшний день они сопоставимы.

— Чтобы найти фигуру, сомасштабную Гребенщикову, приходится рыться в замшелом XIX веке. Это БГ так велик или люди вконец измельчали?
— Скорее второе. Ведь Гребенщиков не на пустом месте возник. Тогда в начале восьмидесятых целая обойма была: Цой, Башлачев, Майк Науменко. Все думали, что это начало, что еще немного и – "над нашей Северной Пальмирой взойдет звездою русский рок". Но начало оказалось вершиной, большая волна породила мелкую рябь. Мне кажется, что следующего всплеска стоит ждать в других областях человеческой деятельности. Может быть, в компьютерной сфере или даже в политике.

— Выходит, рок-н-ролл мертв, а Гребенщиков жив, как и было предсказано в восемьдесят третьем году.
— Это не принципиальный вопрос. Важно другое: Борис инстинктивно, а может быть и сознательно, провел грань между собой и актуальными, новомодными направлениями. Не в актуальности его главная сила. У нас с Гребенщиковым много лет на Валдае дома стоят по соседству. И я привык видеть его в иной обстановке, чем большинство поклонников. Бревна, деревья, навоз, трава – вот такая картинка. БГ очень естественно выглядит в этой среде: без лампочек, электричества и подпрыгиваний бесноватых. Казалось бы, рок-н-ролл — афроамериканское искусство, и оттуда он насосался. Да, какие-то вершки оттуда он взял. Но на самом деле все масштабные фигуры вырастают из собственной почвы. Казалось бы, что за ерунда: Гребенщиков – крестьянин, Гребенщиков – Лев Толстой... Но ведь Толстой чем хорош? Борода лопатой, рубаха, босые ноги ставил на землю... Это не лубок, а всего лишь метафора полной открытости. Свобода, для которой не требуется специальных аксессуаров.

— Я думаю, что БГ понравился этот экспириенс.
— Чувствовал себя он в кадре очень комфортно. И еще одна деталь: на протяжении всего фильма Борис не надевает очков. У него до такой степени выразительные глаза, что одного взгляда достаточно, чтобы парализовать полк девушек.

— Саундтрек к "Толстому", естественно, гребенщиковский?
— Не весь. Будет там, например, музыка из известного фильма "Чапаев". Не героическая, а наоборот – такая щемящая, душевная, лирическая мелодия. Борис записал песню "Молитва и Пост", которая, может быть, и прозвучит в фильме, но не факт. Будет сделан как минимум клип на эту песню в гриме и образе Льва Толстого.

— Мне известно, что Гребенщиков неохотно играет в кино. Говорит, что он не актер, что у него другая профессия.
— А мне и не нужно, чтобы Борис играл. Я хотел, чтоб все было максимально естественно. И придумал для этого такой прием: некий матерый режиссер снимает фильм "Лев Толстой" с БГ в главной роли, а тот отбился от группы, забыв, что он в гриме. Дальше снимаю я.

— Ну хорошо, а каков сюжет? Что, собственно, происходит в картине?
— Происходит разное. Лев Толстой лежит пьяный в луже. Лев Толстой косит траву. Лев Толстой поет. Лев Толстой борется с нечистой силой...

— И что, снимали нечистую силу?
— А как же. Среди персонажей есть мелкий и крупный бесы: хитроватый пацан и такой здоровенный детина. Гребенщиков реагировал на них с интересом. Думаю, он привык к тому, что его искушают. Мне тоже приходилось сталкиваться с чертями, правда, в иной обстановке. В прошлое Рождество они нанесли мне визит.

— Чего хотели?
— Натурально, душу купить. Хотели, чтоб написал я картину на богопротивный сюжет. Начали с десяти тысяч у.е., дальше я ускользнул от разговора.

— А как они выглядели, эти самые черти?
— Традиционно. Как описано у Булгакова и в других известных источниках. Оба в черном, один веселый, второй печальный. Просидели у меня три часа, выпили ведро чаю.

— И что?
— Кажется, удалились насовсем. На определенном этапе жизни они всем являются. Даже митькам.

— А насколько митьковским получился фильм "Лев Толстой"?
— Чтоб он получился митьковским, нужно было снимать его лет пятнадцать назад. Я надеюсь, что фильм – толстовский.

Ян ШЕНКМАН